Дом-коммуна на улице орджоникидзе

Общежития-коммуны для молодёжи

В двадцатые многие комсомольцы загорелись идеями домов-коммун. По их мнению, они были бы гораздо удобнее стандартных общежитий. В одной газете даже вышла статья на эту тему. В ней говорилось о том, что привить пролетарский коллективизм молодёжи возможно будет только тогда, когда и жизнь, и труд станут коллективными.

При многих техникумах, институтах и предприятиях стали создавать общежития-коммуны. Часто под них выделяли старые казармы или заводские помещения. Жители коммун получали из общего бюджета средства на проезд и обеды. Вещи также покупались коллективно. Были даже посёлки-коммуны. Например, студгородок Политеха в Санкт-Петербурге.

Примечания

1. Репин И. Е. Далёкое близкое / под ред. и со вступ ст. К. Чуковского. — 4-е изд. — М.: Искусство, 1953. — С. 176–177. — 520 с.
2. Водовозова Е. Н. На заре жизни: Воспоминания. В 2 т. / Подгот. текста, вступ. стат. и примеч. Э. С. Виленской и Л. И. Ройтберг. — М.: Худ. лит., 1964. — Т. II. — С. 490. — (Серия литературных мемуаров).
3. Ковалевская С. В. Воспоминания. Повести / Ред. Кочина П. Я. — М.: Наука, 1974. — С. 58. — 559 с.
4. Свешников Н. И. Воспоминания пропащего человека. — М.–Л.: Academia, 1930. — С. 159–160. — 526 с.
5. ↑ Измозик В. С., Лебина Н. Б. Петербург советский: «новый человек» в старом пространстве. 1920–1930-е годы. (Социально-архитектурное микроисторическое исследование). — СПб.: Крига, 2010. — С. 137–138. — 248 с. — ISBN 978-5-901805-46-6.
6. Рождественский Вс. Страницы жизни: Дом искусств // Тимина С. И. Культурный Петербург: ДИСК. 1920-е гг. — СПб.: Logos, 2001. — С. 419. — 453 с. — (Знаменитые петербуржцы о городе и людях). — ISBN 5-87288-219-X.
7. Ротиков К. И. Другой Петербург. — СПб.: Лига Плюс, 1998. — С. 250. — 576 с. — ISBN 5-88663-009-0.
8. Товарищ комсомол. Документы съездов, конференций и ЦК ВЛКСМ. 1918–1968: В 3 т. — М.: Молодая гвардия, 1969. — Т. I. — С. 34.
9. ↑ Измозик В. С., Лебина Н. Б. Петербург советский: «новый человек» в старом пространстве. 1920–1930-е годы. (Социально-архитектурное микроисторическое исследование). — СПб.: Крига, 2010. — С. 145. — 248 с. — ISBN 978-5-901805-46-6.
10. Панова В. Ф. О моей жизни, книгах и читателях. — Л.: Сов. писатель, 1980. — С. 88. — 272 с.
11. ↑ Измозик В. С., Лебина Н. Б. Петербург советский: «новый человек» в старом пространстве. 1920–1930-е годы. (Социально-архитектурное микроисторическое исследование). — СПб.: Крига, 2010. — С. 150. — 248 с. — ISBN 978-5-901805-46-6.
12. XVII съезд Всесоюзной Коммунистической партии (б.), 26 января -— 10 февраля 1934 г.: Стенографический отчёт. — М.: Партиздат, 1934. — С. 30. — 716 с.
13. Берггольц О. Ф. Дневные звёзды. — Л.: Сов. писатель, 1959. — С. 69–71.
14. Измозик В. С., Лебина Н. Б. Петербург советский: «новый человек» в старом пространстве. 1920–1930-е годы. (Социально-архитектурное микроисторическое исследование). — СПб.: Крига, 2010. — С. 147. — 248 с. — ISBN 978-5-901805-46-6.
15. Люди Сталинградского тракторного / сост.: Я. Ильин, Б. Галин; отв. ред. Л. Мехлис; ред кол.: Л. Мехлис, Б. Таль, Я. Ильин . — 2-е испр. и доп. изд. — М.: ОГИЗ, Гос. изд-во «История завода», 1934. — С. 144. — 495 с.
16. Милютин Н. А. Соцгород. Проблемы строительства социалистических городов: Основные вопросы рациональной планировки и строительства населенных пунктов СССР. — М.–Л.: Гос. изд-во РСФСР, 1930. — С. 82.
17.  (недоступная ссылка). Дата обращения: 24 февраля 2017.

Проект здания

Дом-коммуна на улице Орджоникидзе — одна из наиболее известных работ Ивана Николаева. В проекте здания, предназначенного для общежития Текстильного института, была воплощена идея дома-коммуны, предполагавшая полное обобществление быта. Проект студенческого дома-коммуны на 2000 мест был заказан Николаеву Текстильстроем (позднее преобразованном в Стальстрой) зимой 1928—1929 годов; перед автором стояла задача создания «дома — машины для жилья». В соответствии с заданием на проектирование, разработанным московским бюро Пролетстуда и дополненным Главтузом и Текстильстроем, «норма сна для одного студента» составила 3 м2, а «спальные кабины проектируются на два человека». В «Общих требованиях» программы была сформулирована концепция структуры комплекса:

Одновременно с общежитием Текстильного института Текстильстроем строилось ещё три студенческих городка, и автору проекта было предписано: по стоимости проектируемое им общежитие не должно быть больше трёх других. По мнению самого Николаева, одной из основных проблем при проектировании был указанный в задании малый объем спальных кабин (50 м3), не удовлетворявший санитарным нормам того времени; для возможности уменьшения объема помещения архитектор предложил усилить воздухообмен в помещениях. С этой целью Николаев запроектировал специальные вентиляционные камеры над лестничными клетками, предназначенные для многократной смены воздуха. В первом варианте проекта спальные кабины было предложено сделать в центральной части здания. Так как помещения предназначались только для сна, в них не было окон. Кроме того, в спальном корпусе не были запроектированы санузлы: они разместились в соседнем санитарном корпусе. Николаев предложил разместить в кабинах двухъярусные кровати, поэтому комнаты при малой площади (4 м2) должны были иметь сравнительно большую высоту — 3,2 м. В окончательном варианте спальные кабины были всё же перемещены к наружным стенам здания; ряды кабин разделил проходящий по центральной части здания коридор. Размеры комнат были увеличены относительно первоначальных: в итоговом варианте проекта их площадь составляла уже 2,7 на 2,3 м, что позволило разместить кровати на одном уровне.

В плане здание, состоящее из трёх корпусов, напоминает самолёт. Главный — спальный — корпус представляет собой длинный восьмиэтажный объём в форме параллелепипеда с прямоугольными выступами в торцах. Низким санитарным корпусом главное здание соединено с трёхэтажным общественным корпусом, через который осуществляется вход в здание. В общественном корпусе размещалась столовая, спортивный зал на 1000 человек, читальный зал на 150 мест с книгохранилищем, детские ясли, прачечные, медпункт, душевые, комнаты для кружков и кабины для индивидуальных занятий. Выходящие на север шедовые световые фонари, характерные скорее для промышленной архитектуры, создают в общественном корпусе равномерное освещение. В оформлении корпусов широко применены приёмы конструктивизма: горизонтальные окна, козырьки, плоская кровля.

Функциональная схема здания была ориентирована на создание жёсткого распорядка дня жильцов: утром студент просыпается в двухместной спальной кабине, вмещающей только кровати и табуретки (всего таких кабин было 1008) — и направляется в санитарный корпус, где проходит как по конвейеру последовательно душевые, помещения для зарядки, раздевалки. Из санитарного корпуса учащийся по лестнице или пандусу спускается в низкий общественный корпус и входит в столовую, после чего отправляется в институт или же в другие помещения корпуса. Вечером студент возвращается в спальный корпус, где оставляет вещи в гардеробной и в нижнем белье проходит в спальную кабину. В течение ночи спальная кабина вентилируется с применением озонирования воздуха, «не исключена возможность усыпляющих добавок».

Дом на Орджоникидзе

Для студентов в Москве построили один из самых грандиозных домов-коммун. Этот памятник конструктивизма располагался (и сейчас располагается) в Москве на улице Орджоникидзе. В специальном корпусе размещались шестиметровые комнатки, где спали студенты. На свободном пространстве очень экономили. К примеру, двери, ведущие в спальни, были раздвижными. Такими же были и окна. К тому же, экономили и на отдельных душевых. В этом доме они были общими для каждого этажа. Студентам приходилось хорошенько побегать.

Дом-коммуна на улице Орджоникидзе

Заряд бодрости по утрам гарантировала пробежка по лестнице — в здании не было лифтов. Столовая располагалась в отдельном корпусе, и там была реализована идея фабрики-кухни. Также в этой советской коммуне был отдельный учебный корпус. В нём студенты учились и сидели в библиотеке. Кроме того, в учебном корпусе на первом этаже установили кинопроектор. Студенты наслаждались просмотром фильмов до наступления комендантского часа.

Ровно в десять вечера звенел звонок, и всем коммунарам нужно было расходиться по своим комнатушкам. Завести личную жизнь здесь было сложно, но вполне возможно. Тем коммунарам, у кого появлялись дети, предоставляли ясли. В них малыши жили до четырёх лет, а родители обитали в своих комнатах.

Конечно, бытовые нормы в домах-коммунах были не на высоте. В комнатах было душновато, окна сложно открывались. Но бедным студентам и рабочим некуда было деваться. Однако со временем сама идея советских коммун сошла на нет. Стали появляться многоквартирные коммунальные дома, где с удобствами было получше. А позднее начали строить хрущёвки, где удобства стали индивидуальными.

Круглый дом в Таганроге

1 / 7

Эскиз круглого дома в Таганроге. 1920-е годыPastVu.com

2 / 7

Круглый дом в Таганроге. 2019 год Wikimapia.org

3 / 7

Круглый дом в Таганроге. 2018 год Wikimapia.org

4 / 7

Круглый дом в Таганроге. 2019 год Wikimapia.org

5 / 7

Круглый дом в Таганроге. 2017 год Wikimapia.org

6 / 7

Круглый дом в Таганроге. 2019 год TripAdvisor

7 / 7

Круглый дом в Таганроге. 2016 год Роман Тимохин / TripAdvisor

Памятник нескольким архитектурным идеям первых лет советской власти, трехэтажный 36-квартирный дом выстроен в виде незамкнутого круга, с не­боль­шим, но звонким внутренним двором. Сначала его собирались исполь­зовать как амфитеатр для общих собраний, но потом передумали, окружив сплошными балконами, на которые выходят двери квартир. Дом был построен для рабочих завода «Красный котель­щик» в 1929–1932 годах по проекту моло­дого архитектора Ивана Таранова, впоследствии спроектировавшего десятки станций московского метро.

аудио!

Сталинское метро: роскошь и идеология

Как архитекторы-традиционалисты победили конструктивистов и когда московское метро превратилось в дворцы

Дом этот эксперимент не только формальный, но и типологический. Быт здесь оказывался частично обобществленным, ванные комнаты были сделаны в кон­цах галерей, а сам дом, несмотря на конструктивистский облик (гладкие стены, тонкие горизонтальные парапеты), про­должал местную традицию галерейного дома  Галерейный дом — компоновка жилых поме­щений вдоль открытого балкона-галереи, распространенная преимуще­ственно в теп­лых регионах и городах (Италии, Испании, юга Франции, Латинской Америки, бассейна Дуная, Балкан, Турции, Кавказа, вплоть до китайской провинции Фуцзянь с ее «галерей­ными деревнями»). Преимущество перед секцион­ными и коридорными домами в экономии — не надо строить внешнюю стену и отапливать.. В плане дом напоминает букву С — местная легенда, конечно, ищет тут слово «СССР», подобно тому, как в круглых домах московских Сетуни и Раме­нок ищут (но не находят) олимпийские кольца.

Обветшавший со временем дом был отремонтирован в 2012 году и сейчас находится в пристойном состоянии. Показательна история коллективной просьбы жильцов отозвать заявку на присвоение охранного статуса: это наложило бы на них непосильные обременения — от необхо­димости оформ­лять за свои деньги отдельный проект на любые ремонтные работы до запрета на установку пластиковых окон.

Новые советские коммуны

Целенаправленно строить дома-коммуны в СССР начали в тридцатых годах. Именно тогда в столице появился знаменитый дом Наркомфина. Изначально здание должно было состоять из четырёх корпусов, но построить смогли лишь два. В шестиэтажном жилом корпусе, стоящем на колоннах, в 50 квартирах разместили 200 человек. Комнатки были маленькие, в них были только кровати и небольшие столы со стульями. Предполагалось, что в них будут только ночевать. А где занимались решением бытовых вопросов в советских коммунах?

Для приёма пищи был отдельный блок. В нём располагалась кухня на всех жильцов и столовая. Там же были и спортзал, и библиотека. Однако в некоторых квартирках всё-таки были кухни. Но они были настолько малы, что пользоваться ими было неудобно. Для принятия водных процедур отводилась душевая секция. В семейных квартирах она была расположена прямо внутри квартиры. Тем, кому повезло меньше, приходилось пользоваться общими душевыми. Но, несмотря на все неудобства, квартирки в домах-коммунах пользовались спросом, особенно у студентов.

Современное состояние

Фрагмент металлического каркаса Дома-коммуны, который был установлен во дворе общежития после проведения ремонта в 2007-13 гг.

В 2007 году начата реконструкция здания под современное общежитие (авторы проекта — В. О. Кулиш и Н. И. Зайцева, научный руководитель А. П. Кудрявцев). Проект предполагает переустройство жилых помещений в соответствии с современными требованиями, планируется также восстановление ленточных окон в первоначальных габаритах. Состав помещений общественного корпуса планируется дополнить кафе, жилыми помещениями для аспирантов и квартирами для иногородних преподавателей. Площадь комнат в спальном корпусе составит 11 и 17 м2, в этом же корпусе запланированы кухни-столовые на 12 студентов.

В сентябре 2013 года были завершены реконструкционные работы в спальном корпусе. К 2017 г. реконструкция здания была завершена. В общественном корпусе разместились столовая, научные лаборатории, лекционные и выставочные залы МИСиС.

Утопические идеи из жизни марсиан

Когда я слушал про Дом-коммуну, вспоминал проект марсианской жизни от утописта Александра Богданова. Сегодня его имя подзабыто. А меж тем, это был любимый писатель Ленина и исследователь омолаживающих свойств крови. (Именно Богданов придумал модную сегодня процедуру переливать пожилым гражданам кровь юнцов). Впрочем, речь не о крови, а о романе «Красная звезда». Еще в начале 20 века Богданов выпустил роман-утопию, живописующий прекрасный и прогрессивный быт на Марсе.

Марсиане трудятся за бесплатно и добровольно. Ведь, согласно идее писателя, труд — это главная потребность живого существа. Во главе всего стоит статистическое учреждение, которое ведет учет, в какую отрасль и сколько работников нужно.

В утопическом богдановском государстве все общее. Личность растворена в идеях коллективного «мы». На Марсе не ставят памятников людям, существуют лишь памятники великим делам. (Само собой, ведь для того, чтобы человек создал что-то выдающееся, должны потрудиться все марсиане).

Искусства там тоже нет. Вернее, оно максимально функционально и полезно. А что касается детей, то дабы не отвлекать родителей от труда на благо цивилизации, дети пребывают круглосуточно в специальных яслях. 

Богданов, Горький и Ленин играют в шахматы. Фрагмент фото 1908 года (репродукция).

В общем, Дом-коммуна — это идеальный марсианский дом. Совпадает все. Жизнь студента, обитавшего здесь, с утра до ночи подчинена общим задачам. Ничего личного нет. Семьи не существует. (Да и откуда ей взяться, если двери в клетушках-комнатах архитектор сделал стеклянными, мол, нам от своих товарищей скрывать нечего). Дети не возбраняются, но тут же изолируются в специально устроенный в здании детсад.

А что касается искусства, то в здании и так все максимально функционально: красивого в нем мало, зато все для пользы дела.

Сегодня очень популярен жанр антиутопия. Насмотревшись, например «Миров дикого запада» или «Рассказов служанки», каждый понимает, к чему приводит ситуация, когда человек не принадлежит сам себе, а жизнь его подчинена благу некоего «мы». Но в начале двадцатого века богдановские идеи казались настолько прекрасными и привлекательными, что — меня это поразило больше всего — построить Дом-коммуну студенты просили архитектора сами, написав коллективное письмо!

А куда смотрели СМИ. Ругали ли они Дом-коммуну? Ругали. Но не за план издевательства над людьми. Журналист Михаил Кольцов в критическом фельетоне пенял архитектору на «похищение  у промышленного строительства самых дефицитных материалов». «Ради вашего архитектурного франтовства — колбасооборазного окна — железа и цемента потрачено столько, сколько нужно, чтобы устроить не 15, а 25 тысяч студентов!» — негодовал журналист.

Дореволюционные «фаланстеры»

Идея социалистов-утопистов о создании «нового массового человека» привела их, и прежде всего Фурье, к созданию концепции «фаланстера» — новой формы жилья, где люди смогли бы приучиться к коллективизму, освободились бы от тягот домашнего труда, семейных уз и всего мелкого и частного.

В России идея «фаланстера» приобрела особую популярность после выхода романа Н. Г. Чернышевского «Что делать?», главная героиня которого Вера Павловна в своём четвёртом сне видит обитателей фаланстера.

Среди поддержавших эту идею и попытавшихся воплотить её в жизнь были молодые художники во главе с И. Н. Крамским, снявшие сообща квартиру вначале на 17-й линии Васильевского острова, а затем на Вознесенском проспекте в Санкт-Петербурге:

…в этом общежитии выигрывалась масса времени, так бесполезно растрачиваемого жизнью в одиночку. Что мог иметь каждый из этих бедных художников один, сам по себе? Какую-нибудь затхлую, плохо меблированную комнату с озлобленной на весь мир хозяйкой. Скверный обед в кухмистерской, разводитель катаров желудка, желчного настроения и ненависти ко всему… А здесь, в артели, соединившись в одну семью, эти самые люди жили в наилучших условиях света, тепла и образовательных пособий. И. Е. Репин

В 1863 году на Знаменской улице в Петербурге вдохновлённый идеями Фурье литератор В. А. Слепцов организовал так называемую Знаменскую коммуну, просуществовавшую недолго, поскольку, по признанию одной из её обитательниц, «…женщины того времени обнаруживали отвращение к хозяйству и простому труду, перед которым они в теории преклонялись». В глубинке коммуной стали пугать мамаш:

В ней… вербовали всех молодых девушек, желающих покинуть родительский дом. Молодые люди жили в ней при полнейшем коммунизме. Прислуги в ней не полагалось, и благороднейшие девицы-дворянки собственноручно мыли полы и чистили самовары. С. В. Ковалевская

Ещё ужаснее в глазах современников выглядел фаланстер в Эртелевом переулке:

Коммуна занимала маленькую комнатку, и её членами состояли В, С, С, князь Ч и В, и тут же пребывали две нигилистки, К-В и Т, и все они спали вповалку… Подойдя к столу, увидал такую массу грязи, что мне, хоть и непривыкшему к комфорту и порядку, и то показалось чересчур неприятно. Н. И. Свешников

К концу XIX века стало ясно, что освобождать человека от бытовых обязанностей можно иначе — развернув сферу услуг (прачечных, общепита и т. д.).

Спасаем конструктивизм экскурсиями

Утопическая идея разбилась о быт. Приблизительно в том состоянии, в каком Николаев задумал свою коммуну, дом просуществовал до пятидесятых годов. Но студенты все равно постоянно нарушали правила. Сразу стали завешивать стеклянные двери газетами, понастроили полки над кроватями, приносили кастрюльки в свои норы и тайком пробирались в «номера» в течение дня.

Архитектор Всеволод Кулиш, занимавшийся реконструкцией, выяснил еще кое-что интересное. Во время реставрации строители удивлялись: почему в здании между стенами нет теплоизоляции. Точно ведь была: на стальные балки навешивали две стены, а между ними засыпали туф, мох и прочую ерунду. В конце концов по разным признакам стало понятно, что студенты курили, втыкали сигареты в стены и вся внутренняя начинка сгорела. 

Фойе Дома-коммуны.Фото: Сергей СЕЛЕДКИН

Экскурсия в ужасное далеко закончилась, и мы облегченно вздохнули.

— У меня к вам миссия, — сказала Ксения на прощание. — Давайте вместе спасать наш конструктивизм. Если вас зовут на экскурсию на какой-нибудь разрушающийся конструктивистский объект, обязательно сходите. Возможно, этим вы спасете ценное здание. Например, дом Наркомфина, который недавно отремонтировали, удалось спасти благодаря экскурсиям, которые в нем проводили…

Экскурсия.Фото: Сергей СЕЛЕДКИН

Я подумал, что это очень хитренькая и коммерческая формулировка, учитывая, что экскурсия в спасенный дом Наркомфина стоит уже три тысячи рублей.

Хотя я не против спасения конструктивизма. Пущай живет и жить дает другим. Лишь бы, спасая здание, никому не пришло в голову спасти и марсианскую утопию заодно.

Дом Наркомфина в Москве

1 / 31

Дети играют во дворе дома Наркомфина. 1931–1932 годы

Фотография Роберта Байрона.

Wikimedia Commons

2 / 31

Дом Наркомфина. 1931–1932 годы

Фотография Роберта Байрона.

The Charnel-House

3 / 31

Фрагмент южного фасада дома Наркомфина. 1930-е годыPastVu.com

4 / 31

Коммунальный блок дома Наркомфина. 1928 год

Фотография Владимира Грунталя.

The Charnel-House

5 / 31

Коммунальный блок дома Наркомфина. 1931–1932 годы

Фотография Роберта Байрона.

The Charnel-House

6 / 31

Дом Наркомфина. 1931–1932 годы

Фотография Роберта Байрона.

The Charnel-House

7 / 31

Коридор в доме Наркомфина. 1930-е годыThe Charnel-House

8 / 31

Пентхаус наркома Милютина в доме Наркомфина. 1930-е годы

Фотография Владимира Грунталя.

The Charnel-House

9 / 31

Пентхаус наркома Милютина в доме Наркомфина. 1930-е годы

Фотография Владимира Грунталя.

PastVu.com

10 / 31

Кухня в бывшем пентхаусе наркома Милютина в доме Наркомфина. 1960-е годыPastVu.com

11 / 31

Дом Наркомфина. 2009 год Николай Васильев / CC BY-NC-SA 2.0

12 / 31

Коммунальный блок дома Наркомфина. 2013 годWikimedia Commons

13 / 31

Дом Наркомфина. 2017 год Николай Васильев / CC BY-NC-SA 2.0

14 / 31

Дом Наркомфина. 2017 годWikimedia Commons

15 / 31

Дом Наркомфина. 2017 годWikimedia Commons

16 / 31

Дом Наркомфина. 2014 год Николай Васильев / CC BY-NC-SA 2.0

17 / 31

Крыша дома Наркомфина. 2010 год Николай Васильев / CC BY-NC-SA 2.0

18 / 31

Коридор в доме Наркомфина. 2009 год Николай Васильев / CC BY-NC-SA 2.0

19 / 31

Дом Наркомфина. 2009 год Николай Васильев / CC BY-NC-SA 2.0

20 / 31

Интерьер дома Наркомфина. 2010 год Николай Васильев / CC BY-NC-SA 2.0

21 / 31

Квартира в доме Наркомфина. 2009 год Николай Васильев / CC BY-NC-SA 2.0

22 / 31

Квартира в доме Наркомфина. 2009 год Николай Васильев / CC BY-NC-SA 2.0

23 / 31

Кухня в квартире в доме Наркомфина. 2009 год Николай Васильев / CC BY-NC-SA 2.0

24 / 31

Дом Наркомфина. 2019 год Николай Васильев / CC BY-NC-SA 2.0

25 / 31

Дом Наркомфина. 2020 год Николай Васильев / CC BY-NC-SA 2.0

26 / 31

Дом Наркомфина. 2020 год Николай Васильев / CC BY-NC-SA 2.0

27 / 31

Дом Наркомфина. 2020 год Николай Васильев / CC BY-NC-SA 2.0

28 / 31

Крыша дома Наркомфина. 2016 год Николай Васильев / CC BY-NC-SA 2.0

29 / 31

Интерьер в доме Наркомфина. 2017 год Николай Васильев / CC BY-NC-SA 2.0

30 / 31

Лестница в доме Наркомфина. 2020 год Николай Васильев / CC BY-NC-SA 2.0

31 / 31

Кухня в квартире в доме Наркомфина. 2020 год Николай Васильев / CC BY-NC-SA 2.0

Самый известный памятник жилой архитектуры советского конструктивизма, также показательный с точки зрения борьбы за его сохранение. В 1928 году архитекторы Моисей Гинзбург, Игнатий Милинис и инженер Сергей Прохоров начинают проектировать дом нового типа. Это не дом-коммуна, как его часто ошибочно называют, а дом переходного типа: вместо индивидуальных квартир «мещанского быта» — коллективное жилье. По идее Гинзбурга, такой дом был нужен для постепенной адаптации жильцов. Кроме широкого спектра квартир (одиннадцать типов, считая пентхаус, надстроенный для участвовавшего в раз­работке замысла наркома финансов Николая Милютина) жильцам предлагали систему обслужи­вания, которая и сейчас выглядит очень современно. Терраса-солярий на кры­ше, столовая, клуб, прачечная, детский сад, общежитие-хостел и даже соб­ствен­ный карше­ринг. Дом Наркомфина, заселенный в самом начале 1932 года, стал манифес­том новой архитектуры: многоуровневые квартиры с отличной инсоляцией и сквозным проветриванием, ленточные окна, монолитный несущий каркас и легкие шлакоблочные стены, разноцветная покраска стен и потолков. 

Дом Наркомфина, поставленный на выселение в 1979 году и так и не рассе­ленный до краха СССР, все постсоветские годы был местом паломни­чества иностранных архитекторов и образцово-показательным позором системы охраны памятников. Еще пять лет назад казалось, что катастрофа неминуема, однако реставрация подходит к концу — и уже можно сказать, что дом Нар­комфина стал уникальным положительным примером. Проект реставрации осуществил Алексей Гинзбург, внук архитектора. 

Путеводитель по неизвестной архитектуре авангарда

10 зданий, которые еще можно увидеть в разных российских городах

10 утопических проектов советских авангардистов

Город спящих людей, симфония паровозных гудков, научная организация быта и другие идеи

микрорубрики
Ежедневные короткие материалы, которые мы выпускали последние три года

Этноним дня

Мордвин, мордовкаПриложение дня

Для изучения языковЭтикет дня

Чао

Архив

Завершилась реставрация памятника архитектурного наследия «Дома-коммуны» на улице Орджоникидзе, которую начали еще в 1997 году.

В архитектурном проекте была реализована идея так называемого города будущего глазами молодых строителей советских лет – это территории с озелененными площадями, плоскими крышами и четким разделением бытовых помещений по корпусам. На его первых обитателях – студентах Текстильного института – планировалось проверить, как отразится на строителях социализма механизация жизненного уклада. 
 

Здание общежития было новаторским не только по своему внутреннему устройству. Одна из главных инноваций Дома-коммуны невооруженным глазом не видна. Спальный блок машины для жилья строили на стальном каркасе. Металлические балки, скрытые в стенах здания, позволяют производить практически любую перепланировку и делать это в короткие сроки. Это архитектурное решение не раз помогало перестраивать корпус и в 60-е годы, и во время текущей реконструкции. 
 

Архитекторы постарались восстановить максимальное количество важных элементов в доме. Благодаря этому на фасаде спального корпуса вновь появились ленточные окна оригинальной величины с деревянными рамами. Также в здании был установлен лифт, а в коридорах прибавилось ярких красок – одна из стен коридора на каждом этаже корпуса покрашена в свой цвет. Теперь в общежитии есть желтый, коралловый, зеленый, фисташковый, пурпурный и синий этажи. В настоящий момент подходят к завершению работы в дневном учебном корпусе – блоке В. В будущем здесь снова будут жить студенты.
 
Главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов: «Понятно, что существуют объекты высокого класса, которые вошли в копилку мировой архитектуры. Дом-коммуна Наркомфина архитектора Гинзбурга представляет собой замечательный образец конструктивистской архитектуры с обилием света, свободной планировкой… Рядом с кварталом на Погодинской находится еще один замечательный объект – ДК «Каучук», спроектированный Контантином Мельниковым. Эти объекты сейчас также находятся не в лучшем состоянии, и нужно приложить максимум усилий для их сохранения».

 
Как ранее сообщил мэр Москвы Сергей Собянин, за последние пять лет в Москве было отреставрировано свыше 600 памятников архитектуры, по тем или иным причинам нуждавшихся в проведении капитального ремонта. Всего в настоящее время реставрация ведется на 350 объектах. Продолжается работа над павильонами ВДНХ, в Церкви Воскресения Христова в Кадашах, по периметру Кремля и на улицах города. 

Жилая башня в Смоленске

1 / 5

Дом-башня имени Парижской коммуны. Смоленск, 1930-е годыThe Constructivist Project

2 / 5

Дом-башня имени Парижской коммуны. СмоленскTripAdvisor

3 / 5

Дом-башня имени Парижской коммуны. Смоленск, 2011 год Сергей Семенов / CC BY-SA 3.0

4 / 5

Северный фасад дома-башни имени Парижской коммуны. Смоленск, 2018 год TripAdvisor

5 / 5

Дом-башня имени Парижской коммуны. Смоленск, 2018 год TripAdvisor

Смоленск славен не только крупнейшей русской крепостью и домонгольскими храмами, но и архитектурой межвоенной поры. Особенно выделяется семи­этаж­ная жилая конструктивист­ская башня. Дом-коммуна был построен в 1929–1930 годах архитектором Олегом (Отто) Вутке, который предложил не распластанное коридорное здание, какими обычно делались рабочие обще­жития, а небывало высокую кирпичную башню. Он срифмовал ее с башнями крепостной стены, одновремен­но показав высокий класс работы с кирпичом, которого стеснялись многие прогрессивные зодчие. У башни почти квадратный план, скругленные углы, геометрические орнаменты на стенах — стилистически это скорее эк­спрес­сионизм.

Внутри же были жилые комнаты с умывальниками и общие кухни и гостиные. Конкретная раскладка того, что стоит, а что не стоит обобществлять, была сде­лана самими будущими жильцами (детей решили оставить в семьях  Многие проекты домов-коммун предполагали совместное воспитание детей, своеобразный интернат в рамках всего комплекса, когда под сон, питание, досуг и обучение выделя­лись помещения. В семье ребенок бывал пару дней в неделю, или родители посещали его после работы. Так в 1930–50-е были устро­­ены многие детские сады, так назы­вае­мые шестидневки.). Воду в дом провели лишь в 1949-м. В 1970 году в доме произошел пожар, и началось его расселение, тогда же зданию был присвоен статус памят­ника архитектуры. Тем не менее брошенная башня стоит без крыши целых пятьдесят лет.